В центре повести — судьба сельской пекарихи Пелагеи Амосовой и её семьи. Основное действие происходит в северной деревне в 1960-е годы, показан последний год жизни героини, её дела, заботы, переживания, при этом ретроспективно, в воспоминаниях Пелагеи, предстаёт вся её судьба, неотделимая от многотрудной жизни послевоенного села.

Прошлое у Пелагеи нелёгкое. В тридцать третьем «померли отец и брат с голодухи». Потом война и не менее суровые послевоенные годы. В сорок шестом «на её глазах исчах её сын, её первенец». И вот Палаша, одна из лучших колхозных доярок, не устояла перед соблазном — пошла на всё, чтобы завоевать себе сытное место пекарихи в заречной пекарне. А потом «своё хлебное воинство бросила на завоевание людей». И завоевала. «Никто не мог устоять против её хлеба — лёгкого, душистого, вкусного и сытного».

Пелагея научилась ловчить, научилась располагать к себе нужных людей. На долгие годы пришло довольство, в доме появился достаток. «Нарядов — ситцевых и шелковых отрезов, шалей летних и зимних, платков, платьев и юбок — у Пелагеи были сундуки и лукошки». Пелагея «думала: не ситец, не шёлк в сундуки складывает, а саму жизнь. Сытные дни про запас. Для дочери, для мужа, для себя». Вот почему потеря семьи для Пелагеи — потеря смысла жизни. И, оставшись одна, Пелагея попросту не смогла жить...

Повесть написана от третьего лица, но в основном с точки зрения главной героини; читатель видит происходящее её глазами.

«... как согласовать беспощадность автора к своей героине с его же любовью и жалостью? Секрет тут в том, по-видимому, и заключён, что писатель до конца, из одного края в другой, как путь из дома до пекарни и обратно, проходит со своей Пелагеей дорогами её взлётов и дорогою падений. Ничего не скрывая и ничего не стесняясь».

мать Альки, работает на пекарне, «за восемнадцать лет и одного дня не отдыхала», «в жизни ни о чём и ни о ком так не тосковала, как о пекарне».

В молодости — «зареченская пекариха с золотыми волосами». «... глаза острые — кажется, это единственное, что не выгорело у печи». «Домовита ... жизнь загадывает вперёд и в женском деле — камень». «Как только стала на пекарню, начала обеими руками загребать мануфактуру». «А кто, кто виноват, что эти тряпки застили ей и жизнь, и мужа, и всё на свете? Разве виновата она, что треть жизни своей голодала? В тридцать третьем у кого померли отец и брат с голодухи? А во время войны? А после войны, когда на её глазах исчах её сын, её первенец? И был один во все эти годы товар, на который можно было достать кусок хлеба, — тряпки ... думала: не ситец, не шёлк в сундуки складывает, а саму жизнь. Сытые дни про запас».

После смерти Пелагеи тропа, по которой она ходила из дома на пекарню и обратно, стала называться Паладьиной (Пелагея — Паладья).