дочь Пелагеи, школьница, пойдет в восьмой класс, «неважно давалось ученье: в двух классах по два года болталась». Молодая девушка, не желающая повторить судьбу матери.

Она ищет удовольствий, жизни яркой, наполненной, «с малу за гулянкой гонится», «кипяток в крови», пользуется вниманием мужчин. Характер гораздо более мелкий, чем у Пелагеи, утративший многие ценные черты, присущие её матери.

Она же в повести «Алька»: молодая девушка, сбежавшая в город с военным, не закончив школу — «грамотешка у нее незавидная».

Крепкая, здоровая, «молодое, цветущее тело», рыжеволосая «тряхнула своим рыжим, все еще не просохшим после бани золотом», «зеленые бесшабашные глаза, жаркий ненасытный рот, полный крепких зубов, высокие литые груди», любит красиво одеваться — «штаны у нее — шик. Красные, шелковые — прямо огонь на ногах переливается. Да и все остальное, кстати сказать, — первый сорт... — чем не артистка?».

Работает в городском ресторане, по словам директора Аркадия Семеновича; «секс-бомба,... безотказный взрыватель любой, самой зачерствелой клиентуры. Это солнце, растапливающее любые льдины в мужской упаковке...».

сестра Павла Захаровича Амосова, тетя Альки, «на пять лет старше своего брата, но здоровьем крепкая, чернобровая, зубы белые, как репа, и все целехоньки — не скажешь, что ей за пятьдесят».

Трижды выходила замуж, потеряла ребенка, была в заключении («сноп жита унесла с поля»). «Жила вольно», одна, дом всегда полон местных и приезжих гостей, желающих выпить, «никогда не держала копейки в руках».

Брата «не то, что любила — обожала: и за то, что он был у нее единственный, да к тому же хворый, и за то, что по доброте да по тихости своей никогда, ни разу не попрекнул ее за беспутную жизнь», «а перед невесткой, женой Павла... просто робела».

«...молодой, красивый, рослый» офицер, с которым Алька убежала в город.

Пелагея воспринимает ухажера дочери так: «Красавец. Образованный. И умен как бес», «все-то он знает, все видел, везде бывал, а если уж словом начнет играть — заслушаешься».

Позднее Алька говорит о нем: «Шантрапа, алиментщик заядлый», «да еще алиментщик-то какой! Двойной».

подружка Альки, скотница, доярка, «красавица! Румянец во всю щеку», «голубенькие бесхитростные глаза».

Замужем за Дмитрием Васильевичем Ермолиным — Митей Первобытным. «Хорошо живут. Хорошая пара. А сами-то они коль дружны — ноне-ка такого не увидишь».

старуха-бобылка, частая гостья Анисьи Амосовой.

«Ветошная, рвань-старушонка, да, как говорится, себе на уме. Потому и прозвище — Большая», «нюхом своим собачьим чует, где задарма выпить можно».

«Лёгкая, в пиджачонке с чужого плеча, в мятых матерчатых штанах в белую полоску, женского — только платок белый на голове да платье поверх штанов», «скокнула, топнула и бесом-бесом по избе, а потом как почала мести-скрести длинным язычищем — со всех закоулков сплетни собрала».

старуха-бобылка, бывшая подруга Мани-большой.

«Тёмная гора посреди избы», «медведица, под потолок», в «кирзовых сапожищах», «в своем всегдашнем синем платке, повязанном спереди наподобие двускатной крыши».

Любила выпить, но потом обратилась в старую веру, отказалась от алкоголя.

муж Лиды Вахромеевой, сын председателя сельсовета Василия Игнатьевича, плотник.

«Сила лешья, ноги расставил — хоть на телеге езжай, и шея — столб. Красная, гладкая, в белом мягком волосе — как стружка древесная завивается», «светлые пронзительные глазищи».

«Митрий-то — золото!.. Человек весь колхоз отстроил... и вина не пьет». «А всё равно недотёпа, мозги набекрень».

муж Пелагеи, отец Альки — «с грамотой мужик», «беззаветный труженик... честный... пример для всех», всю жизнь проработал в колхозе «за палочки», «безотказно, как лошадь, как машина».

мать Альки, работает на пекарне, «за восемнадцать лет и одного дня не отдыхала», «в жизни ни о чём и ни о ком так не тосковала, как о пекарне».

В молодости — «зареченская пекариха с золотыми волосами». «... глаза острые — кажется, это единственное, что не выгорело у печи». «Домовита ... жизнь загадывает вперёд и в женском деле — камень». «Как только стала на пекарню, начала обеими руками загребать мануфактуру». «А кто, кто виноват, что эти тряпки застили ей и жизнь, и мужа, и всё на свете? Разве виновата она, что треть жизни своей голодала? В тридцать третьем у кого померли отец и брат с голодухи? А во время войны? А после войны, когда на её глазах исчах её сын, её первенец? И был один во все эти годы товар, на который можно было достать кусок хлеба, — тряпки ... думала: не ситец, не шёлк в сундуки складывает, а саму жизнь. Сытые дни про запас».

После смерти Пелагеи тропа, по которой она ходила из дома на пекарню и обратно, стала называться Паладьиной (Пелагея — Паладья).

«...первый человек на деревне», которого Пелагея «прикормила». Не обладает большими знаниями — «три зимы в школу ходил», без должности — «всю жизнь на ревизиях», «руки мягкие, век топора не держали, а зажмут — не вывернешься».

сын Петра Ивановича, «простой, бесхитростный», «нету отцовской хватки».

«Лохматая светлая голова, длинная, нескладная фигура в мешковатой, затертой мазутом и смолой робе, большие пропыленные и стоптанные сапоги», «глаза .. за толстенными стёклами очков».

Работал в лесопункте инженером, а затем рабочим, был влюблен в Альку.

городская подруга Альки, стюардесса международных линий.

«Нога на ногу (это ж завсегда — длинные ноги напоказ) и в руке сигаретка», «в душе-то добрющая, как тётка: последнюю рубашку отдаст, если попросить», «лётная форма очень шла Томке. Она как-то смягчала ее сухую, долговязую фигуру, делала женственной».

дочь Петра Ивановича, «с высоким образованием», «приехала, ученье кончила», будет работать в сельской школе.

«Чистый воробей, особенно когда из-за толстых очков глазки кверху поднимает», «худенькая, тоненькая и белая-белая, как сметана»; «глаза у Тонечки были красивые». «Ангельские глаза. Чище неба всякого».