Постановка о русской деревне по произведениям Федора Абрамова — совместная работа писателя с режиссером Юрием Любимовым. Премьера «Деревянных коней» состоялась в десятилетний юбилей театра.

Проход из фойе в зрительный зал был оборудован через сцену по специально сооруженному мостику. Журналы тех лет пишут, что режиссер Юрий Любимов первым прошел через сцену в зал, сел в дальнем ряду. Публика поднималась по нему в правую кулису сцены под настоящие деревенские сени, просторные и чистые, с ситцевыми занавесями до пола, минуя которые попадала в жилую половину крестьянской избы — светлую горницу с берестяными туесами и прочей хозяйственной утварью на полках и по углам. Таким образом, все зрители, пришедшие на спектакль, оказывались как бы гостями на деревенских посиделках. Здесь за неторопливыми северными разговорами перед зрителями проходили три женских судьбы: Василисы Милентьевны, Пелагеи и Альки.

Фёдор Александрович сомневался в успехе постановки: будучи традиционалистом, реалистом, он понимал, что Таганка — яркая форма, условность на условности, и соединить эти два начала ему представлялось сложным, практически невозможным. Однако в ходе работы над спектаклем писатель и режиссёр пришли к «cтыковке» условного и психологического театра, отчего спектакль не только выиграл, но и потряс этой «стыковкой». Решено было показать триптих: Василиса — патриархальное начало, Пелагея — нерв ХХ века, Алька — новый тип современного поколения.

Эта постановка вызывала особые чувства у Фёдора Абрамова: «Я не обижен вниманием театров, все мои крупные вещи идут на сцене. Первая, самая дорогая для меня вещь, которую я вспоминаю с особым счастьем, — это „Деревянные кони“ на Таганке. На моей любимой Таганке»

Вас зовут в гости в хороший дом — дом русского Севера... Здесь всё подлинно...

...Деревянные кони — образ труда и достатка, старины и надежд, образ и бытовой и художественный: под коньком на крыше начиналась жизнь, под ним и отходила — к другим поколениям.

...Режиссер оставил на сцене две стихии — огонь и воду.

Огнем озарена молодость Василисы Милентьевны, родительницы жителей Пижмы, огнем такой работы, что до старости греет... Огонь из печи красит пекариху Пелагею, кормилицу деревни... Алька, дочь Пелагеи, алый цвет Пижмы, — сама язык пламени, свободный, жгучий, своенравный, но к чему пробивается, согреет ли других?..

Хлещет лесной дождь на старые плечи Милентьевны. Чистой воды полны берестяные ковши Павла Амосова... И уже переосмысление: «ученые девчошки»... приезжают к Милентьевне «за живой водой»...

Три людских поколения, три женских судьбы проходят перед нами... Остальные «действующие лица и исполнители» — аккомпанемент. Но какой!.. Не было в театре Любимова спектакля с таким разнообразием характеров и натур!