Среди тех, кто высоко ценил, глубоко чувствовал и понимал мятежную душу правдоискателя Аввакума, его великий дар писателя русского («вот слово-то Бог дал!»), кто осознавал значение Пустозерска в творческой судьбе Аввакума, а значит, и в судьбе русской культуры, был и Фёдор Александрович Абрамов. Это проявилось в его творчестве, в его стремлении непременно побывать на земле, освящённой огнем того костра, на котором был сожжён вождь старообрядчества, писатель земли русской — его брат по духу, его товарищ по перу; сожжён за Слово сказанное, за Слово писанное — за иные, чем «положено» было тогда, мысли.

Гордые слова Аввакума «аще бы не были борцы, не бы даны быша венцы» — они и про Фёдора Абрамова сказаны...

Было воскресенье августа восемьдесят первого. Я корпел над каким-то очерком и нехотя поднял трубку трезвонившего телефона. Звонила добрая знакомая семьи нашей Мария Александровна Поздеева:
— Вы знаете, что в Нарьян-Маре сейчас писатели Абрамов и Михайлов?..

Весть взволновала меня. Незадолго до этого мы прочли всей семьей тетралогию о Пряслиных, завершенную романом «Дом». Живой болью отозвались в наших душах судьбы Анфисы и Лукашина, Лизы и ее братьев-близнецов, неугомонного неприкаянного Егорши и неукротимого труженика Михаила Пряслина, бескорыстного строителя жизни, которая так часто наказывает невиноватых и награждает непричастных...

Вдруг захотелось увидеть человека, создавшего эти живые образы, и, если получится, поговорить с ним...

Читать весь текст